12. Аталарих, Управда, Агапит, Эрарих,
Велезарий, Вигилий (523-556)
394.
Папа Хормизд
лишь об этом узнал -
Прочь сразу скифов
из Рима прогнал.
Лишь Дионисия
папа оставил.
Там Дионисий
аббатством уж правил.
Я тут стопы
в то аббатство направил.
Я ж Северином
Боэцием был.
Я ж с Дионисием
Малым дружил.
Он ж хронологию
слабо считал,
В помощь меня,
математика, звал...
Скифов ж Управда
вдруг тайно принял,
Тех, что Хормизд
прочь из Рима прогнал.
Скифов Управда
казнить не давал.
Против Правдина
Управда вставал!
Скиф Дионисий
ему помогал.
Концлером я
Теодориха стал.
Папу грейтунгский
тот рекс не любил.
Теодорих ж
арианином был.
Римский лишь Ордунг
тот конунг ценил.
Правде он "Веритас"
римской учил.
Книги Севира
я тайно читал.
Слиться в сизигию
с ним я мечтал.
395.
Папой в то время
уж стал Иоанн. (523-525)
К Теодориху я с ним
был призван.
Нас вдруг к Правдину
в Царьград рекс послал.
Царь, ведь, Правдин
ариан истреблял.
Царь в ортодоксию
их возвращал.
Кротко Правдин нас
за градом встречал.
Папа в Святую
Софию вошёл.
Там по-латински
он службу провёл!
После ж Правдина
он короновал.
Папу владыкой
Правдин тут признал!
Даже помиловал
он ариан!
Рекс арианством
ведь был обуян.
Рексом здесь Теодорих
мной назван.
Папа стыдился
Правдина просить
Еретиков ариан
всех простить.
Рексу не мог он,
однако, дерзить.
Он арианству
был должен служить!
Царь обещал
ариан не крестить,
Готы могли в арианстве
чтоб жить.
Готов ж, которых
Правдин уж крестил,
Вновь в арианство
он не возвратил.
Теодориха тем
царь разозлил.
396.
Аталарих тут
Правдина почтил.
Внуком он
Теодориховым слыл.
Десять лишь лет
он на свете прожил,
Свежий как артос
он, хлебушек, был!
С нами принц вместе
в Царьград, ведь, приплыл.
Артосом, телом,
принц арти дарил,
Юным он всех
эретэ покорил.
Всех аретэсом своим
принц сразил!
Гибким принц, стройным,
ведь, пуэром был
Принца с азартом
Правдин возлюбил.
Аталариха
он усыновил...
397.
Брат мой Севир
обо мне лишь узнал –
Тайно в Царьград
в тот же миг прискакал.
В келье его
Феодора укрыла,
Ночью к Севиру
меня пригласила.
Душу Боэций
Севиру открыл.
Я, Северин,
тем Боэтием был.
Нас с Феодорой
Севир тут обнял,
Правду нам Арту
с азартом сказал:
"Теодориха нам
нужно убить,
Всех ариан
в тот же год истребить,
От арианства
грейтунгов спасти,
Севирианство
в Европу внести.
После ж Правдина
Юстина убъём,
Юстиниана
на трон возведём,
Имя "Управда"
ему мы вернём.
398.
Ты, Феодора,
с Управдой сдружись,
В жёны к Управде
теперь ты стремись.
Нынче жена, ведь,
Правдина скончалась,
Та, что жениться
мешать вам пыталась.
Так вчетвером
Рим мы вновь возродим,
В севирианство
весь мир обратим.
Всех мы славян
в Третьем Риме сплотим,
С Третьим Германским
их Рейхом скрестим,
Всех их северами
вновь окрестим.
Север по-эллински
"Бор" означает.
Рейх пусть Борусский
теперь воскресает.
Папой Севиром
я первым явлюсь.
В Риме на папский
я трон взгромаздюсь...
Ты, Северин,
платонизм возродишь.
С монофизитством
Его ты скрестишь,
Церковь Платона
в Афинах возглавишь.
Салием Арты
Дадонской ты станешь.
Церковью пусть
Академия станет.
В ней Аполлон как Платон
пусть восстанет.
Митра Даждьбог
Аполлон к нам явится,
Чтоб с Артемидою
Ортией слиться.
Вновь три хариты
опять затанцуют.
Три благодати
опять возликуют.
Харис-тианство
они знаменуют".
399.
Правду, всю Арту,
Севир нам сказал.
С папой Иваном
я в Рим поскакал.
Тут вдруг Правдин
нашу Правду узнал,
Теодориху
об ней написал.
Теодорих тут
меня и казнил. (524)
Теодорих ж
Арианином был.
Кесарь Управда
ту казнь поддержал.
Зло на Платона
давно он держал.
И Оригена он
не признавал,
Церкви отцом
его не почитал,
Неоплатоником
аж величал.
После Управда
в Афины прибыл,
Там Академию
быстро закрыл. (526)
Дух платонизма
там весь истребил.
Папство рекс Теодорих
не любил.
Папу Ивана
в тюрьму посадил.
Папа грейтунгов, ведь,
не раскрестил,
Их в арианство
не возвратил.
В том он Правдина,
ведь, не убедил.
Папа из камеры
в рай угодил.(525)
Теодорих в том году
сам скончался. (526)
Старец Правдин
на одре уж валялся.
Ведь, параличь вдруг
Правдина разбил.
Он не вставал уж,
но только вопил:
"Скоро Севиру
язык отсеку,
Если, конечно,
Севира найду."
400.
Ибо в Фиваде
Севир мой укрылся,
В коптских пещерах
Севир затаился.
С ним и Виталий
в пустыне там жил.
Словно севир
он Севиру служил.
Салием он
патриаршьим там был.
Виталиана Севир,
ведь, простил,
В севирианство он
скифа крестил.
Смерть тут Юстина,
Правдина забрала. (527)
Тут Феодора
Севира призвала,
Жить во дворце
у себя приглашала.
Ехать в Царьград
всё ж Севир побоялся.
Временно в Коптии
он оставался.
Витю Севир тут
в Тавриду послал.
Мунда, остгота
вернуть приказал.
Мунд уж всех булгров
из Крыма прогнал.
Вновь тетракситам
он Крым весь отдал. (533)
401.
Ники в Царьграде
тут бунт разразился.
Во время Мунд тут
к Управде явился,
Синих венетов
вождей подкупил,
После парсинов
зелёных побил.
Сам царь Управда
венетом, ведь, был.
Серб, ведь, Савватий
его ж породил.
Он иллирийским
венетом же слыл.
Сам же Управда
уж сербом явился.
В школе он лишь
по-латински учился.
Также и эллинский
знал он язык.
К титулу "Антский"
Управда привык.
Знать, не спроста
этот титул возник.
Знал царь, возможно
и антский язык.
Впрочем, тот антский
северским уж был.
Антский на сербский
язык походил...
После Леонтий
к нему уж явился.
С ним царь в аристотелизм
погрузился.
Антикус царь
Аристотеля чтил.
Августус Антикус
кесарь, ведь был.
402.
В Александрии ж
Севир красовался.
Он с Юлианом
за Правду сражался. (519-534)
Монофизитом тот
ярым же был.
А Феодосий
умеренным слыл.
И в патриархи его
тут Севир
Как севирянина
и предложил.
Ведь, Тимофей
патриарх уж скончался. (510-535)
Он Тимофеем
Четвёртым уж звался.
Другом Севира
тот папа считался.
Гайну сперва
патриархом избрали.
Все юлианцы
за Гайну стояли.
Это монахи
и копты все были.
Клирики ж все
за Севиром ходили.
Тут Феодора
Севира спасла.
Гайну тотчас же
она сослала,
Стол Феодосию
же отдала.
403.
Другом Севира
Анфим также слыл.
Он в Трапезунде
епископом был.
Он патриархом
царьградским и стал. (535)
В Александрии
Севир ликовал...
В Константинополь
Севир вмиг явился.
В царском дворце
он притом поселился.
Правдой Анфима
он очаровал.
Двух патриархов
он к дружбе толкал.
Коптско-царьградский
он блок создавал...
Антиохийский
Евфрем лишь ярился.
К папе за помошью
он обратился.
Он губернатором
прежде сам был,
Землетресение
предотвратил. (526)
Антиохийцы
его полюбили
И в патриархи
его посвятили.
В Рим тут гонцы их
за Правдой пришли.
Мир от Севира,
мол, папа, спаси!
Прочь из Царьграда
Севира сгони!
Аталарих в то уж
время скончался. (526-534)
Отроком юным
Плутону достался.
404.
Так из Египта
Севир возвратился. (535)
Так во дворец он
к Управде вселился.
В келье он у
Феодоры уж жил.
Там патриарха
Анфима учил.
Тот патриархом
царьградским хоть был.
В мудрость Севира
Анфимий влюбился.
В севирианство
он перекрестился.
Папа о том
Агапит лишь узнал,
Мигом к Управде
в Царьград прискакал. (535)
Зло он Севира,
Анфима ругал.
Этим Управду
он лишь раздрожал.
Даже Анфим тут
от папы бежал.
С папой Севир лишь
один воевал.
Тут Феодора
Анфима укрыла,
В тайную келью
его поместила.
Долго в затворе
Анфим там и жил.
Лет он двенадцать
там Правду хранил. (535-547)
Папа теперь уж
в Царьграде царил.
405.
На Агапита
Управда сердился.
С Правдой он к папе
с такой обратился:
"Я в Новом Риме,
Управда, тут правлю!
Сам я в затвор тебя,
папа, отправлю!
Папой я римским
Севира поставлю!"
Лишь Агапит
эту Правду узнал -
Вмиг от инфаркта
он мёртвый упал...
Мунд над Долматией
власть получил.
Юст, или Правд,
над Добруджей царил.
Юстиниана племянник
Юст был.
Много Управда
кузенов имел.
Юстами многих
назвать он сумел.
Были Юстины они
все, Правдины,
Юстиниана
когнаты, склавины...
Мир весь романский
Управда сплотил.
Ордунг, порядок,
он в Рим возвратил.
406.
К папе ж Вигилий,
Пелагий примчались.
В келью они
к Агапиту пробрались,
Дух перед смертью
его укрепили,
В гроб Агапита
потом положили,
Суд над Севиром
затем учинили.
Тут Рим Второй
мой Севир уж оставил.
В Эннатон, к коптам
стопы он направил.
Город тот Пётр, ведь,
Ибер заложил.
Град акефалов всех
центром тот был.
407.
Кесарь ж Управда
Вигилия взял,
Ставиться папою
в Рим отослал.
Гроб с Агапитом
ему он отдал.
Но вот Пелагия
царь задержал...
В Риме тогда
Теодат уж царил. (534-536)
Папой Сильверия
он посадил. (535-540)
Мунда с Маврикием
рекс тот убил.
Сыном Маврикий тот
Мундовым был.
Тут Велизарий
за Мунда вступился.
Был он склавином,
с Управдой сдружился.
Он воеводой
Управдиным слыл.
Рим Велизарий
тотчас захватил.
Тут Теодата
грейтунги убили,
Рексом же Витигиса
посадили. (536-540)
408.
Скиф же Виталий
при Мунде служил.
Юнга Маврикий с тем
Мундом, ведь, жил.
Юнгу сражаться
Виталий учил.
Тайно в Далматии
с Мавриком жил.
Думали ж все,
что Виталий погиб. (520)
Спасся Виталий, однако,
тот скиф.
С Маврусом вместе
он в Рим поспешил,
Мунда там, Маврик,
отца, схоронил.
После Маврикий
лишь месяц прожил.
Гот в него сзади
свой дротик всадил.
Долго по Маврику
Витас грустил...
Скиф к Велизарию
после прибыл.
Правду Севира
ему изложил:
"Знай, Феодоре
Севир написал,
Папу убрать
Феодоре сказал.
В Рим для того
он меня и прислал."
409.
Витас Сильверия
тут умертвил.
Папой Вигилия
скиф посадил. (540-554)
Ну а Пелагий
в тюрьме всё томился.
Всё он в Царьграде
ещё находился.
Папой Пелагий
потом уже стал.
В папство Управда
его ниспослал. (556-561)
Виталиана
броня покрывала.
С Витом дружина
мечами блестала,
Ругов, герулов
и гуннов включала.
Скифов, северов
в ней было немало.
Антов и скиров
там тоже хватало.
Витас о Маврике
тайно вздыхал.
Нового юнгу
средь антов искал.
Усыновить его
страстно желал...
Виталиана Севир
вдохновлял.
В Сермий, в Белград,
он Витала послал.
В царство к гепидам
там Витас попал.
410.
В Сермии старец
гостил Фредерик. (460-540)
Вот что Виталию
молвил старик:
"Ругов когда
Одоакр подчинил,
Гизу тотчас,
Фелетея казнил. (483)
Я тогда ювеном,
куросом был.
Сын и наследник
я был Фелетея.
Не было рекса
Фелета честнее...
К Теодориху
на Истр я бежал.
Ругу там, Русу,
я град основал. (483)
Скиф Иоанн
в этой Русе гостил.
Другом Ван Скиф
Теодорику был.
В Антиохию я
с ними ходил.
Храбро исавров
в Папурии бил. (486)
С мудрым Севиром
я там говорил...
Мне твой Севир
вот письмо написал,
Ругов тебе чтоб
я в помошь прислал...
С Теодорихом
на Рим я пошёл. (487)
Теодориха там
в рексы возвёл. (493)
Уж Эрариха
потом я зачал, (515-541)
Теодориху
в дружину отдал.
Теодорих же
его обласкал.
И точно сына
воспитывать стал. (524)
Жаль, что тогда
рекс уж наш умирал." (526)
411.
"Да, Фредерик, -
тут Виталий сказал, -
"Сына великого
впрямь ты зачал.
Ростом он витязей
всех превосходит.
Силой под стать он
Брюн-хильде подходит.
Руги все рослые
впрочем такие.
Все исполины вы,
руги, сплошные.
Как вы на Рюгене
с готами бились!
Вам лишь в подмётки
те готы годились!
С Готланда их вы
прогнать умудрились. (182)
Всё вы Поморье
потом захватили,
С готами после
к Карпатам прибыли.
Вы уж на Истре
потом поселились,
В Норике Ругланд
создать умудрились... (307)
412.
Про Эрариха
Севир услыхал -
Вмиг Святогора
он в руге признал.
В Ругланд скакать мне
Севир приказал.
Он Северина
отцом почитает,
Ругским апостолом
аж величает.
Ругскую землю
сплотить ксенз желает.
Пусть Эрарих
эту роль исполняет.
Пусть Северина
он память почтит.
Пусть Треттий Рим он
иль Рейх возродит!"
413.
Тут Фредерик
Витальяна обнял,
С Витасом вместе
в Ругланд поскакал.
В Драве там, в Саве
Эрарих купался.
Руг на Триглавские
пики забрался.
Вот каким храбрым руг
ловким являлся!
После ж в Любляну
Эрарих пробрался...
Любий Север
ту Любляну создал. (461)
Быстро Виталий
туда доскакал.
Встретил его там
руг, принц Эрарих.
Обнял там сына
руг, рекс Фредерих:
"Виталиана
Севир к нам прислал,
Чтоб он с дружиной
тебе помогал,
Чтоб он сражаться
тебя обучал.
Теодорих уж в гробу,
ведь, лежит.
Гот Ильдабад уж
в Равенне царит. (541)
Против грейтунгов
весь Рим уж восстал.
В Риме Цетег
уже августом стал.
Рим возродить
царь Цетег, ведь, желает.
Ант Велизарий
ему помогает.
Ант тот склавином
себя величает.
Ант воеводой
Управды слывёт.
Вместе с Цетегом
грейтунгов он бьёт."
414.
Виталиан
с Эрарихом обнялись,
Копьями быстро
потренировались,
После ж в Равенну
как ветер помчались.
В войско грейтунгов
они там вступили,
Ростом и силой
остготов пленили.
Тут Ильдобада
грейтунги убили.
Рексом избрали
они Эрариха,
Регентом выбрали
же Фредериха.
Отроком был
Эрарих, ведь, совсем.
Просто понравился
готам он всем.
Просто за рост его,
за красоту,
Силу, за Правду
и за простату,
Ведь, Эрариха
грейтунги избрали.
Ругскую мощь
в Эрарихе узнали.
А Фридериха
в наставники дали:
"Чтоб Эрарих
не наделал бы бед,
Ведь двадцать пять ему
только лишь лет."
415.
К Риму тотчас
Эрарих подступил.
Он с Велизарием
в сговор вступил:
"Виталиана Севир
к нам прислал.
"Болен чумой царь
Управда," - сказал, -
"Стать Феодора
царицей желает,
Род ваш склавинский
уж с трона сгоняет."
Бабу на троне
войска не желают,
Августом видеть
тебя лишь мечтают!
Ты, Велизарий,
к Царьграду скачи,
Шаха Хосрова
ты прочь отгони.
Антиохию Хосров,
ведь, уж взял.
Шах Осроену,
Эдессу забрал,
Лишь про чуму он
Управды узнал.
Ксеркс уж в Саваре
Кабире сидит.
Уж на Скифополь
Хосров, ксарь, глядит!
Этим Севира шах
очень гневит.
Папа Севир, ведь,
в Бейруте учился,
В Триполи он
под Веритом крестился.
В Антиохии он
папой являлся,
На патриаршество
там избирался...
Мне Велизарий
ты Рим уступи.
Прочь ты Цетега
с собой забери."
416.
Так Велизарию
рекс Эрарих
Тихо сказал
и стыдливо затих.
С юнгой Виталий,
наставник сидел.
Он с восхищеньем
на рекса глядел.
Думу такую
он в мыслях вертел:
"Впрямь Эрарих мой
как Маурик стал.
Так же Маврикий,
ведь, арти сиял.
Также на копьях
он биться мечтал.
Сыном не зря ж
его Мунд называл.
Мунд, ведь, в Тавриде
его подобрал,
Мавриком антского
юнгу назвал.
Год уж как Маврикус
в гробе лежит,
Арти ж его
в Эрарихе горит.
Жив буду, в Крым
я тотчас поскачу,
Нового юнгу
средь антов найду,
Мавриком тоже
его назову.
Мавра второго
я усыновлю!
Антских пуэров
я очень люблю.
От нетерпенья
аж весь я горю!"
417.
Семь Велизарий
лишь рынд своих взял.
Маленький, быстрый
корабль он нанял,
В Антиохию как
ветер помчал...
Тотчас Хосров
на восток отступил,
Даже редугов,
пажей, позабыл,
Хоть Велизарий
без войск совсем был,
Рынд лишь с собой он,
пажей захватил...
Но Феодора
в царицы желала
И Велизария
арестовала.,
Голову чтобы
ему отрубить,
После, однако,
решила простить,
Вновь чтоб в Италию
смог он отплыть. (844)
418.
Вдруг на поправку
Управда пошёл.
Правдой царь мор
чумовой поборол.
Чудом спасенье
Управды сочли.
Ангелы, знать,
нам Управду спасли!
Богом Управда
себя возомнил,
Новую Правду
церквям возвестил:
Знайте, фантомом
Егоша лишь был!
А-фтарто-латрием,
артосом слыл!"
Фантазиазм этим
царь основал.
А-фтарто-латрию
царь возглащал.
Тело нетленное,
мол, у Христа
Было с рождения
и до креста,
От головы и до
дрота конца.
Тело Егоши
не преображалось,
Не осквернялось
и не загрязнялось.
Кришной Егоша
с младенчества был.
Тело духовное
Кришень носил.
Сат-чит-анандовым
тело являлось,
Правдой, умом
и блаженством считалось.
Блуда Егоша
совсем не творил,
Даже младенцем когда
ещё был,
Детским грехом
даже не занимался,
Шива-Лингама
рукой не косался.
Линг из духовности
сплошь состоял,
Артосом, хлебом
небесным стоял."
419.
Отроки рында
азартом налились.
Линги у них даже
вдруг заострились.
Хором они
Северина спросили:
"Юнги, должно быть,
с Егошей дружили?
В гости паисы
к нему приходили?
Хлебом он артосом
их угощал?
Тело, свой артос,
он им отдавал?
Артос Егоши
пуэры познали
И к божеству
сопричастными стали.
Лингу Егоша им в рот
что ли клал,
Мёдом духовным их
что ль причащал?"
420.
Аж Северин тут
Слегка растерялся:
"Этим вопросом
я не задовался..."
Рынды внезапно
вдруг все замолчали
И на сивира взирать
странно стали.
Юнгу сивира
держал Северин.
Он на коленки ж
его посадил.
Юн был тот салий
сивир и невинн.
Вдруг тот сивир
салий заволновался,
Двигаться вдруг
на коленях принялся.
Юным всем тельцем
он рындам открылся,
Облаком будто
туманом расплылся
И на коленках
у друга разлился...
Снова в младенца
туман вдруг сгустился.
Вновь на коленки
он к другу садился.
Облаком он
на коленях клубился...
421.
Речь свою вдруг
Северин оборвал,
Дёрнулся странно
и в транс будто впал,
Странно куда-то
в пространство взирал,
Дивно глазами
при этом мерцал,
Свет неземной
голубой излучал.
Телом при этом
как каменным стал.
Навзнич потом
на траву он упал.
С тела тунику
с азартно сдирал.
Голый совсем
на траве он лежал,
Весь выгибался
и даже стонал!
Юнга сивир вновь
туманом распался,
Над Северином
как пар распластался.
Дымкой он в тело
вдруг друга впитался.
Паром он в поры
на коже всосался.
422.
Часто тут вдруг
Северин задышал.
Телом он вновь
выгибаться начал.
Кожей ту дымку
в себя он сосал,
Даже ананду
при том ощущал.
Порами снова
он пар испускал...
В салия пар, вновь
в сивира сгущался.
К отроку снова
тот пар прилиплялся.
Юнга ведьмак
на траве потянулся,
Вздрогнул и будто
от сна вдруг очнулся,
Быстро в тунику
свою завернулся,
К рындам стыдливо
потом обернулся,
Кротко, застенчево
им улыбнулся:
423.
"Это сивир всё
один вытворяет.
Мыслями так он
во сне сам играет.
В сущность мою
так сивир проникает,
В ум информацию
так мне спускает.
Так вот свой артос
с моим он сливает,
Правдой своей
так меня насыщает.
Ныне Севир
в Эннатоне живёт,
Южным туманом
ко мне он плывёт.
Дымкой сюда он
как пар прилетает,
Тело младенца
во сне обретает,
В артосе, в теле
духовном сияет,
Правь он свою
так с моею сливает...
Скоро Севир
в Эннатоне умрёт.
Год уж сто первый
Севиру идёт.
Йогом средь коптов
Севир мой слывёт.
Словно Шуньди он
второй там живёт...
424.
Впрочем, что жив он,
Управда не знает.
"Умер Севир", - так
Управда считает. (542)
Но он не умер,
в пещерах он скрылся.
Он в медетацию
там погрузтлся.
В трансе сюда он
ко мне устремился...
Ой! Чую он уж
теперь умирает!
Тело Севир мой
сейчас покидает.
Глубже он, глубже
в меня проникает!
Рынды! Теперь вы
домой уходите!
Больше с Севиром
нас здесь не томите!
К жизни нас смертной,
юнцы, не будите!
425.
С рындами Любич
в шалаш возвратился,
Долго молчал,
а потом спохватился:
"В фантазиазм
царь Управда вот впал,
А-фтарто-латрию,
значит создал.
В сущности это,
ведь - монофизизм!
Призрачный этот
фантазм - докетизм.
Если Егоша -
уж не человек.
Призраком, докетом
был он весь век.
Значит природа
была в нём одна.
Физика божия
значит она.
Троица физику
эту родила,
К нам ниспустила,
но не воплотила.
Артосом физика
к нам снизошла,
Хлебом духовным
средь нас тут жила.
Докетом просто
фантазмом была,
Правдой, Премудростью
просто являлась.
В теле та Арта,
ведь, не воплощалась!
Мы Севирина ж,
Севира видали.
Мы двух докетов ж,
фантазмов познали!
Не Северина, Севира ж
мы зрили,
К двум мы докетам ж,
к фантазмам ходили.
Рты в изумлении
Рынды раскрыли.
В диком азарте
потом возвопили:
426.
"Но почему мы
нагими их зрили.
Зря Северина
о том не спросили.
Это ж две Правды,
две Мудрости были.
Голую Правду мы,
истину зрили.
Чистую Правду
в лесу мы открыли.
Арти, вселенская
же красота,
Голым Эротом
слывёт неспроста?
Артосом телом
зовётся она?"
427.
Любичь ответил,
потупив глаза:
"Артос Эрот
нагатою сияет,
Высших приматов
к себе привлекает.
Тело он тряпками
не закрывает.
Артос греха же
и блуда не знает.
Он аретэс,
чистоту излучает,
Души к себе
эротизмом влечёт.
Мёд, ведь, из гейзера
артоса бъёт!
Правь из лингама
он юнгам даёт.
Арта, ведь, в фалле
у Шивы живёт!
Мёд из фонтана,
Егоша, ведь, льёт.
Логосом Кришень,
ведь, линг свой зовёт.
Кришень Егоша
как арти цветёт.
Нечего в теле
ему прикрывать,
Тряпки, ремки
на себя нагружать.
Голым он будет
как Правда сиять,
Тело не будет
одеждой стеснять...
428.
Царь же Управда
ту Правду не знал.
Зло он Севира,
учителя гнал.
В несторианстве
царь всех обвинил,
Зло Оригена,
Севира клеймил.
То Феодора
не перенесла.
Вскоре от рака
она умерла. (548)
Тут Велизарий
из Рима бежал. (548)
Папу Вигилия
тоже забрал. (540-556)
Папу Управда
уж Правде учил,
Чтоб Оригена
тот с ним обличил,
Севирианство чтоб
папа разбил.
Это Вигилий
творить не желал.
В том и Пелагий
его поддержал.
Их под арестом
Управда держал.
Папой потом тот
Пелагий уж стал... (556-661)
Глава 3. Сувары, авары, Саувира, Саваран и мундо-савары
1. Любеч, Серёжень, Радим, Рета, паны,
меланхены, Казария (555-556)
429.
Утром князь Любич
едва только встал -
К дубу Даждьбожьему
рынд всех созвал:
"Ночью о Либии
я размышлял.
Любий Север
на Днепре умирал.
Любеч построить
там град завещал.
Надо завет тот
теперь исполнять.
Надо на юг всем
артельно скакать,
Любия гроб чтоб
в лесу не пропал,
Зверь чтобы тело
его не порвал.
Отроков, рынд, я
сюда всех позвал.
Вас, юнаки я,
уланы, собрал.
Бои, гетайры,
дружинники - вы,
Пуэры все
и паисы мои,
Юным азартом
чьи линги полны,
Любия волю
исполнить должны!
430.
Хватит в землянках
и норах тут жить.
Царский нам путь
предстаит совершить!
Надо на тёплый
нам юг уходить,
Любеч там град
в честь меня заложить.
Как можно жить тут
зимой в шалашах,
Мыться в той норке,
торчащей в кустах?!"
"Нет нам в землянках
тепло как в мехах.
Снег согревает её,
ведь, и прах." -
Хором уланы
Северу кричали.
Чем недоволен
князь, не понимали.
431.
"Вспомните, как
мы тогда танцевали!
Как ожерелья,
браслеты сверкали!
Как был прекрасен
наш мраморный зал
В храме, молился
где Элагабал!" -
Любич к дружинникам
так обратился.
Севров народ
от того аж смутился:
"Уж мы не знаем,
а было ли то?
Может приснилось
нам просто всё то?
Всё Северин может
то нам внушил,
Маю, иллюзию,
в нас пробудил?
Может мы в Риме
не проживали?
Может быть в капищах
не танцевали?
То просто души
на небе резвились.
В нас ещё души
те не поселились.
Пасть к нам в тела
души не торопились,
Но на Вайкунтху
плясать устремились.
432.
Лилу там с Кришной
гандхарвы плясали.
Салии раду там
лишь исполняли.
Их там киниры
за плечи держали.
Юнги камиллы
там нас обнимали.
Нритье тандаве
там нас обучали.
После ж в материю
души те пали,
Здесь в шалащах
и землянках завяли.
Любич! Нам рай
на земле не вернуть.
Лучше о Риме,
князь Любич, забудь.
Лучше нам тут
в шалашах проживать,
Тут об Агарте,
Вайкунтхе мечтать.
Мы медитацию
можем начать.
Тут нас не будет
никто отвлекать.
Тут мы все йогами
сможем, ведь, стать,
Вновь после смерти
пред Кришенем встать,
Лилу, тандаву
пред ним танцевать...
Ладно, велишь коль -
помчимся все в лес,
Коль ты в азарте
вопишь словно бес."
433.
Вмиг по лесам
рынды все разбежались.
В путь поднимать там
саваров принялись.
Через неделю
они лишь верулись -
Так далеко их
леса протянулись:
"Всё мы, князь Любич,
саварам сказали.
Мы от борусов
ответ услыхали:
"В Любича бес, знать,
азартный вселился.
Вот князь на юг
всех вести и взбесился!
Чтоб бесовщиной
нас всех заразить!
Нас чтоб покоя
и Правды лишить." -
Так вот савары,
борусы сказали.
Вот и письмо
для тебя написали:
434.
"Если на юг мы
с тобою пойдём,
Вмиг от "неделанья"
все отойдём,
От "Прави-славия"
враз отпадём!
Правь мы не будем,
ведь, уж вспоминать.
Будем работать мы
лишь, воевать!
Сможем ли Правь
мы в себе развивать?
Лучше в дубравах
нам тут оставаться,
Арте и Прави
в себе отдаваться
И созерцанию
тут предаваться...
Лучше в себя нам
и в Правь углубиться,
Чем в госрабов нам
твоих превратиться
И на тебя
беспощадно трудиться.
Так нам в Агарту
не возвратиться...
Хочешь ты царство
своё заложить?
Хочешь крьеру
как царь совершить?
Князь! О карьере
своей не мечтай.
Правь лучше, Любич,
в себе развивай.
Лучше карьеру ты
в Правде сверши.
Душу свою ты
сперва соверши
И к совершенству
свой путь заверши!
435.
Тут, ведь, языги
в лесах не шныряют,
Наше имущество
не отбирают.
Кто нас обидит,
возьмёт с нас чего?
Мы лишены тут
почти что всего!
Мы ж не имеем
почти ничего!
Нас северянами
даром что ль звать?
В бедности будем
мы тут проживать!
Севериан не о том
ли учил?
Он при Аврелии
в Риме, ведь, жил. (180)
Сам, ведь, Аврелий
Севером же слыл!"
436.
Любич письмо то
едва прочитал -
Сразу поник
и в депрессию впал.
Долго угрюмо
князь Любич молчал...
Шорох в траве вдруг
за дубом раздался.
Пуэр нагой
из кустов показался.
Телом он голым
как Арти сиял!
Тело своё он же
артосом звал.
Он Северина
лишь напоминал.
Новый паис уж
пред князем стоял!
То сам Севир
Северином уж стал!
Любичу робко он
кротко сказал:
"Юный князь Любич,
в тоске не грусти,
Вновь рынд, редугов,
к саварам пошли,
Просто одну лишь
им фразу скажи:
Нам костобокие,
мол, приказали,
Чтобы на юг мы
отсюда бежали."
437.
Две лишь недели
едва завершились -
Орды северов
на зов вмиг явились,
С Любичем вместе
на юг устремились. (559)
Два полных дня
вниз по Сожу скакали,
Реку Остёр с ходу
переплывали.
Пятые ж сутким
когда завершились -
Все на Беседе
реке очутились.
Любич приказ отдыхать
там отдал.
С князем Севир
тут беседу начал:
"Знай, Эрариха
грейтунги убили. (542)
С ним Фридериха,
отца, умертвили,
Связь с Велизарием
им не простили.
Только Виталий
скиф ругский, отбился.
Скиф тот в Добрудже
теперь затаился...
Ругские рексы
средь вас уж родились.
Тут средь северов
они воплотились.
Тут Фридерих уж
Орестом родился.
Тут Эрарих
в Одоакра вселился.
С ними и дед
Ратимер Фелетей.
Ратника ругов
не сыщешь мощьней.
Рынд своих так ты
теперь величай.
Ругскими рексами
их называй."
438.
К вечеру реку
Илуть перешли.
Сутки ещё вниз
по Сожу всё шли.
Днепр за холмами
вдруг им показался.
С Березиной Днепр,
рекой там сливался.
Сож в этом месте
в тот Днепр и впадал.
Сделать привал
Любич князь приказал.
Князь уж неделю
исход возглавлял.
Ночью спокойно,
блаженно все спали.
Тёплые ветры
тела обдували.
Тихо дубравы
листвою шептали.
И комары тут
совсем не кусали.
Южные земли
добром их встречали.
439.
Утром артельно
савары проснулись.
В Днепр все с азартом
тотчас окунулись.
Долго по брегу
борусы блуждали.
Любия гроб все
артельно искали.
Рекс Эрарих тут
на холм вдруг поднялся.
Руг Фридерих
вместе с ним оказался.
Любий Север там
под камнем лежал.
Первым гроб руг
Фелетей увидал.
К Любичу три
ругских рекса пришли:
"Любия гроб мы
Севера нашли!
Видишь - вон холм
вдалеке там сияет.
Склоном пологим
к Днепру холм сбегает.
Две лишь версты
их всего разделяет."
440.
Спали всё лето
сябры в шалашах,
Брёвна рубили
в соседних лесах.
К августу Любеч уж
град тут срубили, (559)
Августа Любия
имя почтили.
Любия холм
над Днепром красовался.
Артом по-кельтски
тот холм назывался.
Вид благодатный
с холма открываля.
Незаселённым тот
арт оставался.
Холм благодатным
как арти являлся.
Прежде там Ирник,
Славер восседали,
С Любием прошлое
там обсуждали.
Куевой Правде
Бузана учили,
В Киев вернуть
Лебедяна решили. (400-490)
441.
Верень в Куяве
потом уж царил. (490-550)
Верень Славерыч
северов любил.
Имя в честь Вера,
Севера, он взял.
Марк так Аврелий
себя называл.
Верень в Паннонии
ныне гостил. (550)
Марка Аврелия
гроб там он чтил.
В Великограде
там Верень уж жил.
В том Велеграде
моравы селились.
Пращуру Щеку
моравы молились.
Вереня в Киеве
уж позабыли,
Серженю Веренчу
Киев вручили.
Сережень быстро
про Любеч узнал -
Быстро к северам
он в гости помчал.
Путь двое суток
туда занимал...
Любий, Серёжень
на артик взошли
И разговор
о делах повели.
Гано с Серёженем,
отрок, приплыл.
Сыном Серёженя
Гано тот был.
Сразу вопрос Гано
старшим задал:
Любий, ты град
почему так назвал,
"Е" почему
на конце написал?"
442.
Сыну тут Серёжень
сам отвечал:
"Икают" только
поляне, древляне,
Также бужане
и все волыняне.
"Екают" дреговичи,
северяне.
Два диалекта
имеют славяне.
Брагинка там
за Днепром вон течёт.
Припять там, западней
волны несёт.
Там уж дреговичей
племя живёт.
Часто по Припяти
мы проплываем,
К Висле в Куявию
путь направляем...
Дивный ты город,
Север, заложил!
Имя своё ты
ему подарил.
Сам же без имени
вовсе остался.
Любием вновь ты
Луканцем прозвался.
В прошлой ты жизни,
ведь, Любием слыл.
Подвиг великий
теперь ты свершил.
Город ты Любеч
великий сложил.
Имя ты Любия
вновь заслужил.
Имя из Леты ты
вновь возродил!
443.
Любий, приплыл я
тебе рассказать,
Вятку, Радима
я встретил опять.
Вятко с Радимом
за Вислой живут,
В Радоме хору
танцуют, поют.
В Радоме раду
они совершают.
"Радом" - Радима
там так называют.
Радом и Люблин -
так грады зовут.
Вятко с Радимом
нашли там приют.
Любия пращуром
паны там чтут.
Вятке, Радиму
земель не хватает.
Племя куявов
их там вытесняет...
Любий, землёй ты
пространной владеешь.
Вотчину дать
ты тем братьям сумеешь?
Радим давно с Радома
уйти к тебе желает.
Ведь, Лех, хитрец коварный,
ему там досаждает.
Уж в Люблине Радим
у Вятки уж живёт.
Поклон тебе Радим,
и Вятко тоже, шлёт.
Теперь вот к Висле Гано
с дружиною идёт.
На трон куявский Гано
над Вислой там взойдёт.
Письмо твоё Радиму
и Вятке он возьмёт.
444.
В брачный союз мы, ведь,
с Польшей вступили.
С польской Куявией
узы скрепили.
Так Лебедян нам
Славер завещал.
Верень ту Правду
отца продолжал.
Трогать сестёр он
куём запрещал.
Мы у куявов
сестриц их берём,
Наших сестриц ж
под куявов кладём.
Мы, ведь, Куявой
полянской слывём,
С польской Куявией
в дружбе живём...
Вятко ж с Радимом
не так поступают.
Дочек, сестёр они
кием долбают!
Так же как звери
лесные живут,
Бабок, дедов
за обедом жуют!
В жёны нам дочери
их не годятся.
Дикие звери от них
лишь родятся!
С Вяткой поляне
сто лет не роднятся!
445.
Видишь, мой Гано
уж рындою стал.
Год уж тринадцатый
Гано справлял.
Мёд уж семь раз
он киём извергал!
Я этот кий
у него проверял.
Сам наконечник
его оголял.
Йогурт густой кий
и белый уж лил.
Мёд этот липкий,
тягучий уж был.
Сразу я понял,
что куй уж созрел.
Гано для случки,
для вязки, поспел!
Вырос сынок мой уж
Гано, пострел!
Конь уж в узде
для езды навострился.
Йогурт, ведь, вязкий
из дротика лился!
Гано в Куявию
ныне плывёт.
Тридцать куявок
для вязки возьмёт..."
Гано Серёженя
слушал, молчал.
Густо румянец
юнца покрывал.
Речи Серёженя
Гано стыдился.
Рядом, ведь, Любий
Север находился:
"Любий Север мне -
ровестник почти.
На два он года
лишь старше, поди.
Ну замолчи же,
отец, замолчи!" -
Так про себя
Гано переживал.
В стыд его, в краску
Серёжень вогнал... -
"Любия анты
луканцем, ведь, чтут.
Либием Флавием
даже зовут!
Прежде Севером
он Флавием был. (307)
Имя Валерий
тогда он носил.
Вот, ведь, Серёжень
отец учудил!
Тайну мою
пред Луканцем открыл!
Флавий ж, азар
перед нами стоит!
Папа про кий ж мой
пред ним говорит!"
446.
"Правду, Серёжень,
твою одобряю.
Сам я по Арте
же той поступаю," -
Серженю Веренчу
Любий сказал.
Рету он Ритрой
и Ртой называл.
Рету, ведь, брачною
Артой считали,
Вязку по Арте,
по Рете, свершали. -
"Раньше мы тоже
как вятичи жили -
Кии в сестёр, в дочерей
мы вводили.
Флавий Север после
к нам прискакал. (307)
Ордунг нам римский
Север даровал.
Кием долбить нам
сестёр запретил.
С антами брачный
союз он скрепил.
447.
Мы к росоманам
и антам ходили,
Невесть окуда
невест приводили.
Дев же своих
мы северам отдали.
Римских пришельцев
мы так называли.
Сами ж саварами
мы нарекались.
Римским северам,
панам, подчинялись...
Прочих боруски
сестёр наших взяли.
Их же сестёр
всех северы забрали.
Тех паннонийцев
мы панами звали...
Нас уж северами
все величали.
Так братство эндогамное
у нас образовалось.
Союзом "внешне-брачным"
оно для нас являлось.
Боруски, севры, анты
одним уж родом стали,
Северами себя
уж, севрюками звали.
Теперь ордой на юг
мы в Любеч перебрались.
Мы в северян уже
переименовались.
Борусы и боруски
на этом настояли.
Славутич Днепр они,
ведь, Борус-феном звали.
По-эллински "Борус",
ведь, север означает.
Пускай, мол, северян
нас имя украшает.
448.
С тем анты, росоманы
тотчас же согласились.
Лет триста анты уж
на юге тут селились.
Мы северными им
пришельцами казались.
Мы ж с севера сюда
к ним в Любеч перебрались.
Славутича они
Днепром тут называют,
"Донапар Богатур"
"Дон-батор" - величают.
Данав, мол, Даны сын
Славутича родил.
Данава Вритру, мол,
здесь Индра, дэв, сразил.
Аланы и ясуни,
и осы Вритру чтут.
"Славяно-осетины"
их анты так зовут.
Дон-патор Роксолана
атой, отцом, прозвался.
Дон ата-маном всех
и росоманов звался.
Сын Ману Вайвасваты
Дон-патор Вритра был,
Аорсов, росоманов
и антов он поил...
Здесь прежде меланхены,
будины обитали. (700-100)
Их анты, росоманы
артсёй сперва считали,
Хоть скифы две орды
те обе возглавляли...
448а.
Аорсами себя
будины те считали.
Спарт-льдина Тарсича
как предка почитали.
Все меланхены в ту
же Росолань входили.
От Спаргаписа все
они происходили
В Ардатов уж теперь
артся та жить ушла.
Там древний Арзамас
артся себе нашла.
По всей Оке теперь
артся уже живёт.
Артсянь и Артсямас
те капищем зовёт.
У муромы невест
артся себе берёт."
449.
"Да, Любий, тут артсю
Славер ещё встречал.
Последнюю артсю
с Днепра Славер прогнал,"(440) -
Серёжень Веренич
речь Любича прервал, -
"Азровка той артсёй
старуха управляла.
Волкана, дочь её,
будинов всех держала.
Уж обе сан они
"козарий" получили.
Кесарию прамать
тем титулом почтили.
Кесария тогда
давно уж умерла -
И меланхенов всех
Волкана забрала...
Азровка Рету-Рту
совсем не соблюдала.
Лишь мужа Тюштю та
Азровка потеряла -
Отца Азара вмиг
в мужья себе взяла.
Казара титул вмиг
Азару отдала.
Волкану с ваном тем
Хазаром и зачала.
Хазару в жёны ту
Волкану же и дала...
А старшею женой
Кесария была.
С Хазаром Совмаком
Кесария жила...
Азар тот Азырен
же звался Совмаком.
Он в Арташад ушёл
и стал там Артаком. (307-377)
А прежде Азырен
тот слыл же Спартаком." -
449а.
Потом Серёжень князь
немного помолчал.
Внезапно о другом
совсем он речь начал:
"Юнаков сотен пять
твоих я насчитал.
(Ювенов римских так
он, "вьюношей", назвал)
У рынд твоих, Север,
уж дротики торчат.
Азаром очи юнг
и раджасом горят.
Юниц же юнаки
твои не семенят.
"Уланы" -так про юнг
булгары говорят.
"Огланы", иль "оглы",
зовут они ребят.
Огланы те углы,
ведь, оголить хотят.
Страшись же, Любий князь,
греха бы как не вышло.
Ведь, иглы тех оглан -
что шило и как дышло.
Огланы, князь, твои -
все отроки, щегла.
Воткнут друг в друга враз
они свои углы!
450.
Юниц тут у тебя
хоть сотен пять и бродит.
Огланы в избы к ним,
ведь, иглами не входят.
Юницы юнакам,
ведь, сёстрами зовуться.
На иглы к тем юнцам
юницы не суются.
Ой Любий! Чую уж
от игл я тех беду!
Своих юниц тебе
я дать, ведь, не могу.
Ведь, Поля братом Севу
родимым называла.
Давать за северян
полянок не давала.
И Полина сестра
так Древа ж завещала."
451.
Срёженю на то
князь Любий отвечал:
"С оглами делать что,
вчера я размышлял.
В Древлянах Эрарих
весною побывал,
На Уже Коростень
древлянский посещал.
О местных племенах
руг Эрарих узнал:
За Тетеревом Уж
древлянский протекает.
Уборть река древлян
на запад не пускает.
А Тетерев древлян
от Поли отделяет.
А северней древлян
дреговичи живут.
Из Припяти они
в болотах воду пьют.
Древляне тоже те
нам братьями слывут.
Их сёстры в жёны нам
никак не подойдут.
Южней, за Рось-рекой
уж булгры обитают
И Южный Буг и Дон
и Днепр весь заселяют.
Руг Фридерих уж в Курск
к тем булграм поскакал."
Серёжень в тот же миг
Севера оборвал:
"Булгарок в жёны я,
по Рете, бы не брал!
Булгарки в расу, ведь,
совсем чужую входят.
По Рте, булгарки нам,
в невесты не подходят.
Пусть за Уборть юнцы
твои на запад сходят.
452.
Там реки: Случь, Горынь,
Стырь, - дальше протекают.
Мать Припять три сестры
водой своей питают.
На Случи соубены
древнейшие живут.
А стурны - Старь, Горынь
своей страной зовут.
А западней Стаход
и Турь-река течёт.
Начало Припять там
близь Буга уж берёт.
На Западном Бугу
ставаны проживают.
Стаход-реку, Турью
стованы заселяют.
А северней судины
на Припяти живут.
И предками они
древнейших невров чтут.
Пятьсот уж лет они
как братство заключили.
Взаимно тем сестёр
друг другу подарили.
Давно уж всех сестёр
они осеменили.
Где брать теперь невест
они как вы не знают.
Огланы, юнаки
у них уж подрастают.
Друг в друга иглы уж
огланы их втыкают!"
453.
"Серёжень, Рету я
давно уж изучил!" -
Серёженя Север
вдруг криком перебил, -
"Сестёр, кузин нам Рта
брать в жёны запрещает!
Иноплеменниц в дом
брать Рта не позволяет!
По Рете, кровь должны
мы в чистоте храниить.
Нам инородцев кровь
в свой род нельзя вводить.
Не знаю я теперь,
по Рте, как дальше жить!
Быть может Рету нам
совсем уж отменить!"
454.
Не надо, Любий князь!
Не надо, не глупи!
Ты Рту и Рету вновь
как следует прочти," -
Серёжень строго тут
Северу так сказал
И далее, по Рте,
спокойно продолжал:
"Мы жён должны все брать
из своего народа.
Но быть они должны
лишь из другого рода.
И в братство наше род
не должен тот входить.
Из фратрии другой
мы дев должны водить.
Нам инглинги волхвы
ту Рету записали.
Ведь, Инглией волхвы
и Рту и Арту звали."
2. Стурны, катины, Ванхейм, Ванда, Лоев,
вятичи, Радуль (556-557)
455.
Тут Эрариху вмиг
приказ Север отдал,
К свобенам Эрарих
на Случь чтоб мигом мчал,
А Фелетей на Стыр
чтоб к стурном вмиг скакал.
"У невриев юниц
юнцов вы там возьмите
На вязку в Любеч к нам
артельно приведите."
Серёжень тотчас же
Севера поддержал.
Двум ругам Правду он
такую вот сказал:
"По Припяти когда
на Вислу Гано мчал,
Судинов, стурнов он,
стованов уж видал
Те неврии давно
артельно вымирают.
Где самок брать они
давно уже не знают.
А с запада на них
дулебы наседают,
Хорватами себя,
бужанами считают,
А ксяньжество своё
Волынью нарекают.
Волов волынцы те
и вольность уважают...
На Вислу Гано мой
сегодня вновь идёт.
К стованам, к судинам
он по пути зайдёт.
Для случки в Любеч их
за Случь он позовёт.
Я думаю, что к вам
всё племя их придёт.
У них юнцов теперь
огромный недород.
К дулебам в плен юнцы
их многие попали.
Булонам их котинам
дулебы всех продали."
456.
"Ты, папа, что ль не знаешь?!" -
вдруг Гано закричал.
С азартом дальше он
уж Любию шептал, -
"Отец Серёжень, князь,
не ведает не знает,
Зачем дулебов род
тех невров истребляет.
Славерыч Верень, дед,
письмо, вчера прислал.
О стурнах Правду он
такую написал:
Дулебы невров тех
всех навьими считают.
Ведь навьи чары тех
всех невров окружают!
Судинки - навны, ведь,
и ведьмы, мавки все!
Русалками слывут
в нагой своей красе!
Сукубами они
приходят к нам во сне!
Стованы костобоким
давно уж предались!
Свобены и судины
с костубами спознались!
У стурнов юнг костубы
открыто уж берут!
В свой страшный горный Рахов
младенцев тех ведут!
Там в позу раков ставят
и кровь у них сосут!"
457.
"Сынок Гануля, слушай!
Ты глупость не болтай!
Севера Кривдой той,
сынуля, не пугай!
В Костоболе костубы,
не в Рахове живут.
В Горынь-реке костями
мальцов тех больно бьют,
Когда те юнги глупость
и Кривду больно врут,
Когда не зная Правды,
чушь всякую несут." -
Серёжень Гане, сыну,
такую Правь сказал.
Вмиг Гано покраснел,
стыдливо замолчал.
На утро ж он в ладье
по Припяти помчал.
458.
Меж тем уж Фелетей
от стурнов прискакал.
Что невры уж грядут,
он Любичу сказал.
Уланов, юнаков
Север тут всех собрал.
На Случь невест встречать
юнцов Север послал.
За Брагинку реку
их Фелетей повёл.
Он Припять и Желонь,
Словечну перешёл.
Реку Уборть Фелет
с юнцами переплыл,
На Ствиге и на Льве
артель остановил.
В древлянский край Фелет
при том не заходил.
Фелету хоть тогда
древляне рады были.
Ведь, стурны навсегда,
свобены уходили.
Горынь и Случь они
древлянам уступали.
Фелету и юнцам
дары древляне слали.
459.
За Случью уж орда
свобенов красовалась.
С Горыни уж артель
стованов показалась.
Со Стыра стурны уж,
судины приближались.
Фелет и Эрарих
с азартом тут обнялись.
На Случь-реке тотчас
та встреча и случилась.
На Случи вязка та
в ту ночь же приключилась.
На Случи свадьба их,
та случка, получилась.
Северы тут, юнцы,
невест своих познали.
Стованы, стурны ту
их случку охраняли.
Свобенов всех они,
с собой судинов взяли,
Смотреть северы как
сестёр их протыкали.
За вязкой, свадьбой той,
там невры наблюдали.
С азартом случку ту
уланы созерцали.
Углы огланов тех
меж ног как иглы встали.
Как угли те углы,
те иглы, запылали.
Огланы уж концы
на иглах оголяли,
На случку чтоб углы
открытые взирали.
А севры в их сестёр
свои углы втыкали.
Ведь Шивиной главой
те кончики считались.
Ум Шивин и манас
в головках тех вмещались.
Огланы те углы
нарошно оголяли.
"О Шива! Созерцай
же вязку!" - так шептали.
460.
Один север, оглан,
по десять жён принял.
По две свобенки, стурнки,
судинки каждый взял.
Стованок четырёх
всяк жёнами назвал.
Ведь, ругский Эрарих
северам так сказал:
"С ясунями стованы
из древности явились.
Сто ванов, сто волхвов,
над ними вокняжились.
Средь жунов ваны те
в Инь-крае зародились,
С усунями потом
в Янь-край переселились,
В Артаве, в Партахвине
с палайцами сроднились.
С ванаками они
троянскими сдружились. (1200)
Валусией тот край
назвать аж умудрились!
Оттуда на Волынь
дулебы удалились.
461.
Стованы же на Ван
уж к скифам отселились. (700)
В Сванетию потом
артельно устремились,
В Ванхейме за Хопром
ордою проживали,
С Асгардом на Дону
с германским воевали, (600-100)
А светлых альвов там
друзьями почитали.
А братьями они
костубов нарекали!
На запад асы тут
с Вотаном удалились.
Стованы на закат
за ними устремились. (100)
На Случи, Стыре тут,
на Буге расселились.
От них свобены уж
и стурны отделились.
Судины же потом
на север углубились." (50)
Руг Эрарих
Одоакр замолчал.
Руг Фелетей
Ратимер продолжал:
462.
"Эти стованы
барусами слыли.
И костобокие
с ними дружили,
Самок стованских
углями палили,
Баб костобоких
стованам дарили,
С неврами брачный
союз заключили,
Тем экзогамию
установили.
Ведь, костобокие
в те времена
Были народом
обычным тогда. (600-300)
Первой борусскою
расою звались
И от стованов тех
не отделялись.
В Арту костубы
потом вдруг влюбились,
В Арту и в Правду
они углубились,
В орден монашеский
аж превратились. (300-400)
Больше невест
у свобенов не крали,
Дев за судинов
своих не давали.
Мрачно, бесстрастно
они вымирали.
Правду в себе лишь
они созерцали,
С Артой Вселенской
себя тем сливали.
Так без невест вдруг
стованы остались.
Так вот к северам
все стурны подались.
463.
Также бой-стурнами
невров зовут.
Древних бастарнов
их предками чтут...
Как костобокие
в Рту углубились -
Стурны бастарнок
тут красть устремились,
Свататься также
к карпенам явились.
Карпы, карпены
в Карпатах селились.
Позже с хорватами
карпы сроднились...
Дев же вандалам
стованы отдали.
В Сузах тогда
Артоксеркс уж царил. (404-358)
В Кракове, Вевеле,
Крак тогда жил.
Вороном Крак
по-стовански тот слыл.
Долго Крак с галлами
там воевал.
Сына он Крака
Второго зачал.
Хитрым он "лехом"
его называл,
Лихом и лешим
его величал.
Крак тот Второй же
бездетным скончался.
Краков сестре его
Ванде достался.
Крюк по-стовански
же "вандою" звался...
Вандой праматерь
вандалы считали:
Ваны нам Ванду,
мол, в матери дали -
Так и родились мы,
дескать, вандалы...
364.
Ванда на Буге
сперва обитала.
Ванда сто ванов
сперва возглавляла.
Протовандалы ж
на Висле селились.
Свататься к Ванде
вандалы явились.
Ванда их конунга
руку отвергла,
Конунга этим
в депрессию ввергла.
Конунг мечём себя
тут же пронзил.
Всех же вандалов
он Ванде вручил.
Ванда лет семь лишь
на Висле царила, (310-340)
После же в Висле
себя утопила.
Ванда уж, ведь,
костобокою стала.
Жить она более
уж не желала.
Ванда от вязки
с самцом отказалась,
Ванда бездетной же
Висле предалась.
Висла с тех пор
уж Вандалом прозвалась...
465.
Тут Александр
на паннонцев напал. (336)
Бой иллирийцам,
фракийцам он дал.
Вавель он, Краков,
с землёю сравнял.
Год Александру
двадцатый лишь был.
Главкия, Клита
тогда он разбил.
Лешеку он
"Маэстам" подарил.
Тот "Маэстам"
ярлыком как бы был.
Север за Лешкой
он весь закрепил...
Лешек искуссным
ткачём тогда слыл.
Хитростью Лешка
юнца обкрутил.
Лешку же Панович
Лех породил.
Лешека краковцы
ксяньзем избрали. (335)
Лешку Второго
же после венчали. (200)
Сына он третьего
Лешку зачал.
С Юлием Цезарем
тот воевал. (55)
Лешка Помпею
потом подрожал.
Сына Помпилия
Лешка зачал" -
Так Фелетей
Эрариху сказал.
Утром же брачный
он поезд поднял.
К Любечу путь
аж неделю занял.
466.
Месяц медовый
неделю их длился.
Месяц в поход
в Любеч-град превратился.
Рух, то есть путь,
на восток их лежал.
К Любечу рух,
то есть шлях, тот бежал.
На ночь семь раз
их артель становилась.
Вязка в ту каждую
ночь их вершилась.
Новая случка
производилась.
Вязкая биджа
с киёв севров лилась...
Стурны, свобены,
судины страдали.
Случку стованы
семь раз созерцали.
Неврии случку
ту лишь охраняли.
Сами же в вязку
они не вступали.
Лишь на северских
уланов взирали,
В избы как угли
угланы толкали...
Невры своих же
невест не видали.
Стурнов северки же
в Любече ждали.
В робость стованы
от этого впали.
Стыд, даже страх
все они ощущали.
Невры творить как
же Вязку не знали,
Делать как случку
же не представляли.
С ужасом свадьбу
они ожидали.
467.
Уж в Любеч все пришли.
Там их северки ждали.
Уж каждой четырёх
мужей севрючки дали.
Свобен, судин и стурн
к жене одной входили,
Четвёртым же самцом
стована запустили.
Но к вязке невры те
не очень-то стремились.
В костубов стурны те
давно уж превратились,
На ложе вчетвером
всю ночь они томились.
468.
В них костобокие
гены ж сверкали.
Вены костубскую
кровь ж их качали.
Их же костубы
в лесах обучали,
Тайно в каструбов
тех юнг превращали.
Как бы кастратов
из юнг воспитали
И манструбировать
им не давали!
Тех ж костобоких
монахами звали...
Утром на холм все
манструбы бежали,
Артик днепровский
Даждьбожий заняли.
Как бы "секессию"
стурны начали.
Как бы "исход"
невры тем совершали.
В Риме плебеи ж
в "исход" уходили,
Холм для сецессии
лишь находили.
То же стованы,
юнцы, сотворили!
469.
Треттий Север
там под камнем лежал.
Либием треттий
Север себя звал.
Камень над телом
Севера торчал.
Любиев куй он
собой воплощал.
В страхе бой-стурны
на кий тот взирали,
Словно знамение
в нём увидали...
Стурны, стованы
потом огалились,
Быстро в радение
все погрузились.
В круг, то есть в хору,
все юноши встали.
Артосом голым
тела их сияли.
Их же туники
в костре уж пылали.
В жертву судины их
Линге отдали.
Ибо бойстурны же
все обнажились,
Ниц перед Лингой
на землю ложились.
Так вот все с ужасом
Шиве молились!
Так там до вечера
стурны сидели.
В избы к северкам
идти не хотели.
Робко друг к другу
они прижимались.
Так друг от друга
они согревались.
470.
Братьев северючки
своих тут позвали,
Ночью случилось что,
всё рассказали.
Братья на Артик
тотчас зашагали.
Стадо стованов там
голых застали!
Правду северы
свобенам сказали:
"Видите, кий тут
торчит из земли.
В избы вы, значит,
вернуться должны,
Рогом войти там
внутрь каждой звезды.
Шива-Лингам на холме
же сверкает!
Шивин указ кто
нарушить желает!?"
471.
"Да, мы знамение
то понимаем,
Только исполнить
его как, не знаем," -
Невры им робко
в ответ пропищали.
Долго северы
тут юнг обучали,
Избы прокалывать
как, объясняли,
Юнг костобоких
всё тренировали.
Юнги ж стыдились
и не понимали...
Севры тут с Артика
вниз снизошли.
Там меж собой
пошептались они:
"Ввек нам каструбов
же не обучить,
Блудом и похотью
не заразить!
Впрямь костобокими
юнги уж стали.
Зря мы сестёр к ним
на вязку послали!
Грех нам костубов
к северючкам тащить.
Грех нам гандхарвов
тех блудом грязнить!
С Шивой на небе
уж лучше им жить,
В лиле с гандхарвами
вместе кружить.
Девственность надо
нам их сохранить
Или в Аду нам
придётся тужить!"
472.
После северы
на холм возвратились.
К стурнам спокойно
они обратились:
"Девственность вашу
мы все уважаем.
Жить вам отдельно
от нас разрешаем.
Вон, за Днепром
Лой отлогий лежит.
Лель там на артике,
лимбом стоит.
Ламб, то есть факел,
как фалл там горит.
Фак, то есть фиг,
он собой знаменует.
Фак тот по-саксски
уж фаллосом будет.
Лой, холм отлогий,
мы вам подарим,
Сакс, то есть сечу,
для вас создадим.
Лас - камень эллины
так называют.
Кельты же файлом
тот камень считают.
Лада и Сварог
на Лое тут жили.
На анналое
людей сотворили.
Ласы, да файлы там,
камни, бросали -
Так вот лаойев,
людей и зачали...
473
Лой тот отлогий
над логом поднялся.
Лагхом, копьём,
к небесам он подался...
Там вы отдельно
и будете жить.
Радой там Лелю
и Линге служить,
Леля лелеять там
и не тужить.
Мы через месяц к вам
в Лоев придём.
Хлеба и кваса
мы вам привезём.
Лучших из вас
мы с собой заберём.
Лилу играть вас
для нас поведём.
474.
Месяц прошёл -
севры в Лоев приплыли,
Тристо юнцов
на ладьи погрузили.
В Любеч к северкам
юнцов притащили.
Эти юнцы все уж
лойками слыли.
То есть лаойями,
то есть людьми,
Эти прозвались
уж все пацаны.
Так уж по-эллински
звались они.
В Любеч тех лойек
помчали ладьи...
Лойон - желание
так называлось.
В августе лойка,
та вязка, свершалась.
Лойосом август
дадонцы считали.
Их же селлоями
все называли.
Лойосом август
и в Эге писали.
Там македонцы
лингам почитали...
475.
В Любече ждали
их страстно севрючки!
Избы омыли свои
уж для случки.
Тоги со стурнов
северы тут сняли,
Очи судинам
при том завязали,
Голосом страшным
свобенам сказали:
"Лилу мы любим
во тьме лишь творить.
Наш вам обряд
предстоит совершить
И не брыкаться,
и Леля не злить.
Смирно на сене
теперь тут лежите,
Делают с вами что -
то вы терпите!
Шивиной воли
послушно предайтесь,
Шива коль в лой к вам
войдёт - не стесняйтесь!
И не кричите,
и не вырывайтесь!
476.
Там брёвна уж у них
как фаллосы лежали.
Те брёвна колья же
собой напоминали.
Их острые концы
головки представляли.
Конец же у копья
в Дадоне логхом звали.
Копейщики же там
у них лохами слыли...
Меж брёвен, кольев, двух
по лойке положили,
А руки ноги юнг
на брёвна поместили,
Чтоб ноги, руки юнг
раздвинутыми были.
Северы к брёвнам вмиг
тех лойек прикрутили.
Тела уланов тех
пред тем уж оголили.
Уланы - слово то
созвучно лойкам было.
Оглы, огланы - так
по-булгрски слово слыло.
Юнг юные тела
чуть угловаты были.
Огланами ещё
же все уланы слыли.
Огланов как щеглов
северы разложили.
Но осторожность все
при этом проявляли,
Подростков арете
ничуть не оскорбляли.
Огланские углы
все девственность хранили.
Головки иглы те
на яички сложили,
Лежали кротко там
и кверху не всходили.
477.
Иголками логхи
у эллинов же звались.
Логхи наоборот
"хиголками" читались.
В тех лингах Логос, Лель
как слоги воплощались.
К лингвистике они
лояльно простирались
И лингвой, языком
лингамным назывались
Их лёлики совсем
малюсенькими были.
На беленький они
крючёчек походили.
Все тоненький они
рожёк напоминали,
Как хвостики они
на яичках лежали.
478.
К лингамикам сябры
сивириков позвали.
Младенцы эти там
спецально уж стояли.
Сивириков к углам
тихонько подтащили,
Сивиры чтоб углы
на иглах поточили,
Губами, язычком
по иглам поскользили,
Угланам чтоб углы
тем самым затвердили,
У лойек чтоб угли
тем самым раскалили,
Чтоб стурнов невзначай
с северками случили,
Чтоб лойки йогурт свой
в северок весь излили,
Не ведая того,
чтоб жён осеменили.
Младенцы для того
одни лишь подходили.
Ведь пальчики у них
нежнее шёлка были!
479.
Тут пальчиком мальцы
иголки приподняли.
В двух пальчиках мальцы
их кончики зажали,
Иголочки при том
ничуть не раздрожали.
Сивирики, мальцы,
все осторожны были.
К угланам тем "слепым"
крадучесь подходили,
Их бережно рожки
ладошкой обхватили,
Иголочки оглов
губами засучили.
Все нежно язычком
по кончикам скользили.
Иголочки оглов
ничуть не повредили...
Северы ж в барабан
при том нещадно били.
Их трубы и рожки
при том ужасно выли.
Завязаны глаза ж
у всех уланов были.
Не ведали оглы,
что с ними уж творили.
Волынки лишь кругом
свирели страшно ныли.
Сивиры от того
совсем не слышны были.
Настойчиво они
лишь кончики точили.
Иголки у оглов
меж ног их закрепили.
У лойек угольки
меж ног их раскалили.
480.
На сене огланы
все смирно лежали
И думали, что
на раденье попали.
Углы у огланов
хоть вверх уж торчали -
Оглы ничего того
не ощущали.
Уздечки сивир ж
язычком лишь касался,
Слегка он к иголочки
лишь прикасался,
Так нежно - оглан
даже не догодался,
С чего вдруг улан его
кверху задрался!
С чего вдруг он дивно
так защекотался!
Ведь, грохот тех бубнов
там всё заглушал.
Свобена рёв дудок
же тех отвлекал!
Не понял лойк даже,
что мёд уж излил!
Настолько тот салий
с ним нежен всё ж был!
481.
С иголки он нежно
весь йогурт испил,
Всё устье иголочки
он осушил.
Как только иголки
огланов опали -
Судинов северы
тотчас развязали.
Свобены тотчас же
в свой Лой убежали.
Что сделали с ними
они не узнали.
Все так про себя лишь
потом размышляли:
"Да, Правдой великой
северы владеют!
Знать с магией раду
творить тут умеют.
Мы даже ананду
андхарой познали,
Но вида при этом
мы не показали,
Иглу свою йогуртом
не измарали!"
482.
А салии меж тем
уж в капище вбежали.
Северки вверх звездой
там все уже лежали.
Тростинки уж они
в уздах своих зажали.
Сивиры к тростникам
тем губками припали.
Весь йогурт, что они
у стурнов надоили,
В те трубки изо ртов
тотчас же весь спустили.
Севрючкам враз они
избы осеменили!
И мальчиков потом
северки все родили.
Но кто же их отцы
мальцам не говорили...
483.
Сивиры ж, что в звезду
северкам йогурт влили,
Те салии, что мёд
из рогов стурнов пили,
Младенцы, что нежны
настолько к лойкам были,
Что делекатно так
судинам лель точили -
На лойку все они
с истока Снов приплыли
И вязку, лойку ту,
артельно совершили.
У Стара Дуба там
Снов речка затерялась.
Иам салиев артель,
сивиров, размещалась.
Тех салиев ведьмак
мальчишка возглавлял.
Севиром он себя
и Северином звал.
Он ангелов из снов
для лойки ниспослал,
Как только про юнцов
стованских он узнал,
Как только про беду
северок услыхал,
Посколько лойек он
лояльно опекал.
Лояльными юнцов
он в Лойеве считал.
Сивиры же из снов
совсем не люди были.
Гандхарвами они
и ангелами слыли.
Лишь внешне на мальцов
сивиры походили.
Земные бы мальцы
ту лойку не слудили.
Но салии, слудив,
на реку Снов убыли,
Расстаяли в ночи,
они же сном лишь были.
484.
Тогда Радим и Вятко
на север уж бежали,
В мазурские болота
за Наревом попали,
Болотными людьми
и дикорями стали.
У Беджи, у реки,
их Гано отыскал.
Он Любия письмо
двум братьям передал:
"Радим и Вятко, знайте,
я Любеч основал,
На Днепр савар я всех
с собой, борусов, взял.
Посожье, Верховина
безлюдными остались.
Велю, чтоб вы туда
артельно перебрались."
485.
Радим и Вятко тотчас
на Сож идти собрались.
По Неману на Птичь
полгода пробирались.
Дреговичи в болотах
там редко им встречались.
Дреговичи Радиму
проводников давали...
С Березены на Друть
они уж путь держали.
Могильный Могилёв
потом уж увидали.
Днепр перешли - на Пронь
и Сож они попали.
Меж Сожем и Десной
Радим ордою встал,
Границу по Днепру
на западе создал.
А Вятко за Десной,
восточней, поселился.
На Балве, Жиздре он,
в Козельске укрепился.
Границу по Оке, Угре
он там провёл.
Град Дедин и Дебрянск
средь дебрей он завёл.
486.
Вадим и Вятко те
же близнецами были.
Как Инь яйцо и Янь
Радим и Вятко слыли.
Поскольку Вятко Ян
активный воплощал -
То тысячу сынов
он вскоре уж зачал.
Уж земли за Окой
он быстро заселял.
Радим ж как Инь собой
пассивность представлял.
И городов совсем
Радим не создавал.
Он сотню сыновей
всего лишь настрогал.
Лишь сорок самок он
на случках повязал.
Радимичи на Соже
в болотах затаились
Все медленно они
на Соже том плодились.
487.
Вдруг Вятко по весне
к Радиму прискакал.
Радима в Любечь он
идти с собой позвал.
На Артик, холм, они
под Любечем взошли,
Сидящем на траве
там Любия нашли.
Двойняшки Севру тут
с почтеньем поклонились,
В покорности ему
смиренно изъяснились.
Своим "ксензом" они
Севера объявили
И в "ксяньжество" его
ордой двойной вступили.
Потом опять в леса
восточные отбыли.
И даже в Любеч-град
они не заходили.
В лесу там целый день
за Любечем стояли,
Со страхом Любеч-град
из леса созерцали.
488.
Ночью в лесу том
поляну нашли.
Там, на поляне
костёр разожгли.
Скопом радение
там учинили.
Хору и раду
артельно творили.
Голыми через костры
все скакали.
Скверну с себя
этой радой счищали,
Этой ордалией
грех пресекали.
Вятко с Радимом
орде тут сказали:
"Родичи! Как мы домой
лишь примчим -
Сразу ж северских всех
бабок съедим!
Этот обряд только
лишь совершиться -
С севрами тело
вмиг наше сроднится.
Бабок северы
с собой же не взяли.
В Любече бабки
нужны те едва ли.
Хватит им жалкую
старость влачить.
Лучше убить бабок
тех и сварить!
Гены северские
в кровь нашу влить!
Впрочем, мы сразу их
всех не убъём -
Правду у них мы
сперва заберём.
Мозг из костей их
сперва посасём,
Дух мы тем самым,
их опыт вберём.
Пусть же в избушках
средь леса живут.
Пусть баба-йогами
там уж слывут.
Мудрости нас пусть
своей обучают,
Наших детей пусть
капризных пугают."
489.
Тут же северскую
бабку поймали.
Бабку Егунью ту
долго терзали.
После за трапезой
бабку сжевали.
Телом Христовым
ту бабку назвали.
Артосом тело
её величали.
Хлеб словно артос,
то тело вкушали,
К севрам тем самым
себя причащали:
Мол, к севрюкам
мы причастными стали.
Тоже ордалией
это звалось.
Чисткой, причастием
то нареклось.
Место, где раду
они ту плясали,
Там, где ордалию
ту совершали,
Место то Радулем
после назвали.
Там уж северы
потом проживали.
|
